Вот общие черты такой клинической картины: эта девушка умная и — нередко — социально успешная. Учится хорошо, умеет стараться и добиваться, нередко, кроме учебы, имеет еще социальные достижения — секции, конкурсы и прочее. Дружеские отношения, популярность среди сверстников и уважение взрослых.

Психика ее тонкая, чувствительная, развитая, и уже — несмотря на юный возраст — богатая. Но страдающая и несчастная (что добавляет оттенков ее сложному и очень непростому богатству). Часто с признаками серьезной депрессии, с эпизодами суицидальных мыслей (или попыток). И (психиатр тут бы уже сказал — «ну, все понятно») — с такими проявлениями, которые в психиатрии принято считать психотическими; я о галлюцинаторных переживаниях, как правило, слуховых, но, возможно, и зрительных (не достигающих степени синдрома психических автоматизмов). Пациентка (пациент) к ним критична, мало того, много чего уже успела почитать и испугаться, пыталась уже как-то справиться с ними. Ну, и могут быть еще другие тягостные симптомы — панические атаки, или проблемы с весом и аппетитом (опять же, не достигающие...), с кожей, с работой внутренних органов. Еще у такого человека сложные и тяжелые взаимоотношения в семье (пока родительской), а если внешне они и выглядят гладкими — там обязательно есть подводные камни, глубокие омуты, «скелеты в шкафу». Уже при первых консультациях становится понятно, что тут исследовать и исследовать, причем очень аккуратно... как по минному полю пробираться...

Беседуя с таким человеком, понимаешь — попади он на консультацию к «обычному» психиатру — скажут — дебют шизофрении. Ну, и давай, конечно, лечить нейролептиками, и хорошо еще, если современными и деликатными. К психотерапевту — да ни боже мой! (и я могу понять эти опасения, далеко не каждый психолог и психотерапевт знает, как быть с таким клиентом и не навредит невольно ему, например, погружением в трансовые состояния, размывая и без того хрупкие границы Эго).

И у меня тоже есть психиатрическая составляющая моего профессионального обучения и опыта (немалого!). Но беседую неспешно и внимательно с таким пациентом, расспрашиваю о том, о сем. Ну нет признаков дефицитарной или негативной симптоматики, наоборот! Желание справиться и с болезненными явлениями, и с внутренними и внешними трудностями, и с жизненными задачами...

Если б я не изучала глубинную психологию, а также биографию и личность Карла Густава Юнга (или, допустим, историю болезни и личность Сабины Шпильрайн), мне тоже было бы проще и спокойнее назначить препарат и отправить человека восвояси, а то и предложить госпитализацию — «ну так, на всякий случай — подберут препараты, понаблюдают…».

Если бы я была психолог — отправила бы такого человека однозначно к психиатру «лечиться». И, будь я неглупый психолог — побоялась бы браться за такого клиента (и правильно!!!).

Но! я вижу в таком человеке то, что меня как психиатра останавливает от стандартных психиатрических шагов. И тут я уже действую как «юнгианский психиатр». В такой личности можно увидеть или почувствовать довольно сформированное Эго, и, при этом, сильно подавленную Тень, проблемы с Анимусом/Анимой и базовым фоном всего этого негативный материнский и/или отцовский комплекс. Это, конечно, пока лишь грубая гипотеза, но она позволяет иметь в моей «юнгианской» части понимание, почему в этот переходный период жизни у такого молодого человека сформировалась такая психическая картина. И какие «психиатрические» риски ему грозят…

Такого пациента я начала бы лечить — очень аккуратно, небольшими дозами современных препаратов (с бережным, «точечным» действием) и направила бы на психотерапию к юнгианскому аналитику, лучше бы психиатрической закваски, такие в моем городе к счастью, есть.

Так сформировался в нашей с Леной неспешной беседе термин «юнгианский психиатр». Лена и сама является таковым.

Мой уважаемый супервизор, учитель и коллега Иегуда Абрамович тоже юнгианский психиатр (можно не брать уже это словосочетание в кавычки?) прочел на одном из юнгианских конгрессов интересный доклад о судьбе тех молодых людей (израильтян), которым был однажды выставлен диагноз шизофрении. Он отследил судьбы большого количества таких парней и девушек и вот что выяснил. В семьях, где плотно и правильно занимались таким подростком или юношей, девушкой (с дебютным психотическим эпизодом, то есть начинающейся болезнью шизофренического спектра) — в таких семьях через несколько лет от начала наблюдения оказалось мало больных шизофренией. В семьях, где особо не впечатлились диагнозом, прогнозом, рекомендациями врачей и/или не имели возможности заниматься ребенком — таких сформировавшихся шизофренических пациентов насчитали гораздо больше. То есть, с одной стороны, шизофрения — не приговор! С другой, с таким человеком надо очень серьезно заниматься... (как именно — могу рассказать в одном из следующих постов).

Возвращаюсь к юнгианским психиатрам. На сегодняшний день считается, что психические болезни — болезни многофакторной природы. Причастны и биологическая «почва», и психосоциальные факторы (микрофактор — т.е. семья, и макро — социум). Юнгианская психология, начиная с Карла Юнга, тоже рассматривает и учитывает все оставляющие жизни человека (и человечества). Все, что могло повлиять на развитие, как в пространстве, так и во времени. Или повредить развитию... То есть именно юнгианство позволяет правильно понимать подобного рода страдание, не загоняя его в прокрустовы рамки психиатрии (и, кстати, не стигматизируя тем самым).

Уже давно и много говорят о родстве глубинной психологии и нейронаук, о том, что одни и те же факты эти науки описывают каждая своим языком, со своей стороны. Зеркальные нейроны и эмпатия, например... А мы давно слышим о сродстве юнгианской психологи с огромным множеством наук самого разного толка (начиная со средневековых и до квантовой физики, например).

Нынешний президент IAAP, Марианна Мюллер, буквально декларировала необходимость и желательность сотрудничества юнгианских аналитиков с кафедрами и университетами для еще большего углубления этого сродства.

Так что юнгианский психиатр сейчас — не «фантастическая тварь», а вполне себе востребованный персонаж. В нашем городе их, например, очень даже немало. И продолжают множиться. Правда, из психбольниц уходят психиатры... уходят в юнгианскую психологию. Но это уже другая история. Возможно, вовсе и не печальная...